Сестра Стива Джобса, Мона Симпсон, написала на The New York Times пост, посвященный ее брату. Мне показалась эта статья очень трогательной, в ней есть моменты, о которых мы не знали, так как Стив вел довольно «скрытный» образ жизни. Мы его хорошо знаем по презентациям, у которых даже есть свое имя — Stevenotes, но нам мало что известно о том, что происходит «за сценами». Каким он был в обычные дни?
Мона Симпсон писатель и профессор английского языка в University of California, Los Angeles. Статья, перевод которой будет представлен ниже, была прочитана ею 16 октября на поминальной службе в честь Стива Джобса в мемориальной церкви Стэндфордского университета.
Вольный перевод:
Я росла единственным ребенком в семье с матерью-одиночкой. Потому что мы были бедны и потому что я знала, мой отец эмигрировал из Сирии, я представляла, что он выглядит как Омар Шариф. Я надеялась, что он богатый и добрый, придет в нашу семью (и в нашу еще необставленную квартиру) и поможет нам. Позже после того, как я встретила своего отца, я пыталась верить, что он изменил свой номер и не оставил адреса переписки, потому что он был идеалистическим революционером, строящий новый мир для арабского народа.
Даже являясь феминисткой, я всю свою жизнь ждала человека, чтобы любить, и который смог бы любить меня. В течение многих десятилетий я думала, что этот человек мой отец. Когда мне исполнилось 25, я встретила этого человека, и он был моим братом.
К тому времени я жила в Нью-Йорке, где пыталась написать свой первый роман. У меня была работа в небольшом журнале в офисе размером со шкаф с тремя другими целеустремленными писателями. Когда в один прекрасный день адвокат позвонил мне, девушке среднего класса из Калифорнии, которая беспокоила своего босса купить ей медицинскую страховку, и сказал, что его клиент богат и знаменит, и он был моим давно потерявшимся братом, молодые редакторы занервничали. Это был 1985 год, мы работали на передовой литературного журнала, но я была вовлечена в сюжет романа Диккенса, и ведь на самом деле, все мы любим то, что лучше всего. Адвокат отказался сообщить имя моего брата, и мои коллеги начали спор. Основной кандидат: Джон Траволта. Я втайне надеялась на литературного потомка Генри Джеймса, кого-то более талантливого, чем я.
Когда я встретила Стива, он был парнем моего возраста в джинсах, арабо или еврейского вида и выглядел красивее, чем Омар Шариф.
Мы совершили длительную прогулку. Я не помню многое, что мы тогда говорили в тот первый день, только то, что он почувствовал, как я нашла кого-то, кто мог бы быть другом. Он пояснил, что работает с компьютерами.
Я не много знала о компьютерах. Я работала на ручной пишущей машинке Olivetti.
Я сказала Стиву, что недавно думала о покупке компьютера: нечто, называемое Cromemco.
Стив сказал мне, что это хорошая вещь, которую я ждала. Он также сказал, что он делает что-то, что будет безумно красивым.
Я хочу рассказать вам, что я узнала от Стива в течение трех различных периодов, за эти 27 лет, которые я знала его. Это периоды не по годам, а состоянию жизни. Его полноценная жизнь. Его болезнь. Его смерть.
Стив работал с тем, что он любил. Он действительно работал очень усердно. Каждый день.
Это невероятно просто, но это правда.
Он был полной противоположностью рассеянного человека.
Он никогда не смущался того, что прилагает все усилия, даже если результатами были неудачи. Если такой умный человек как Стив, не стыдился признаваться, что совершает ошибки, может быть, я тоже не должна этого делать.
Когда его выгнали из Apple, все стало «болезненным». Он рассказал мне об ужине, на котором 500 лидеров Кремниевой долины встретились с тогдашним Президентом. Стив не был приглашен.
Он страдал, но он продолжал работать в Next. Каждый день.
Для новатора Стив был удивительно лоялен. Если он полюбит рубашку, он мог купить 10 или 100 штук. Дома в Пало-Альто, наверно, есть достаточно черных водолазок для всех в этой церкви.
Он не поддерживал тренды. Он любил людей своего возраста.
Его философия эстетики напоминает мне цитату, что-то вроде этого:
Мода — это то, что кажется красивым сейчас, а позже выглядит уродливо; искусство может быть некрасивым поначалу, но оно становится красивым позже.
Стив всегда стремился сделать «красивое позже».
Он был готов быть неправильно понятым.
Незваный на бал он ехал на третьей или четвертой итерации своего черного автомобиля в Next, где он и его команда изобретали платформу, о которой Тим Бернерс-Ли написал бы программу для World Wide Web.
Стив был как девушка, если смотреть на количество времени, которое он потратил на разговоры о любви. Любовь была его высшая добродетель, его бог богов. Он отслеживал и беспокоился о романтической жизни людей, работающих с ним.
Я помню день, когда он позвонил после встречи с Лорин (Laurene, будущая жена Стива).
“There’s this beautiful woman and she’s really smart and she has this dog and I’m going to marry her.”
Это красивая женщина, и она очень умная, и у нее есть эта собака, и я собираюсь жениться на ней.
Когда родился Рид, его чувства хлынули волной и никогда не останавливались. Он был «физическим» папой с каждым из своих детей. Он беспокоился за Лизу из-за ее бойфрендов, из-за путешествия Эрина, из-за длины юбки и безопасности Эвы около лошадей, которых она обожала.
Ни один из нас, кто присутствовал на выпускном вечере Рид, никогда не забудет медленный танец Рида и Стива.
Неизменная любовь Стива к Лорин поддерживала его. Он считал, что любовь может существовать все время, везде. В этом смысле, Стив никогда не был ироничным, циничным, пессимистичным. Я стараюсь учиться этому, по-прежнему.
Стив был успешным в молодом возрасте, и он чувствовал себя «выделенным». Большинство из своих выборов он сделал, когда я знала его, разрушающим «стены» вокруг себя. Парень среднего класса из Лос-Альтос, он влюбился в девушку среднего класса из Нью-Джерси. Это было важно для них обоих воспитать Лизу, Рид, Эрин и Еву, как простых, нормальных детей. Их дом не «пугает» искусством или шиком; в самом деле, многие первые годы я знала, как Стив и Ло вместе обедали на траве. Иногда обед состоял только из одного овоща. Большого количества этого овоща. Один овощ — брокколи. Очень просто приготовленный. Здоровая, недавно срезанная трава.
Даже являясь молодым миллионером, Стив всегда встречал меня в аэропорту. Он стоял там в своих джинсах.
Когда кто-нибудь из членов его семьи звонил ему на работу, его секретарь Линетта отвечала: «Твой отец сейчас на собрании. Хотите, чтобы я прервала его?»
Когда Рид настаивал на переодевании в колдуна/ведьму каждый Хелоуин, Стив, Лорин, Эрин и Эва становились викканами.
Однажды они начали переделывать кухню; потребовались годы. Они готовили на плите в гараже. Здание студии Pixar, строящееся в этот же период, было закончено в два раза быстрее. Таким был дом в Пало-Альто. Ванные комнаты остались старыми. Но это и было ключевое различие. Это был отличный дом, чтобы начать. Стив увидел это.
Это не значит, что он не наслаждался своим успехом: он наслаждался своим успехом, много, только минус несколько нулей. Он рассказал мне, как сильно любил ходить в магазин байков в Пало-Альто, радостно осознавая, что может купить там лучший байк.
И он это сделал.
Стив был скромным. Стив любил продолжать учиться.
Однажды он сказал мне, что если бы вырос по-другому, то он мог бы стать математиком. Стив говорил с благоговением о колледжах, он любил ходить около кампуса Стэндфордского университета. В последний год своей жизни он изучал книгу картин Марка Ротко, художник о котором он не знал раньше, думая, что могло бы вдохновить людей на стенах будущего кампуса Apple.
Стив культивировал фантазию. Какой еще CEO знает историю английских и китайских чайных роз или о любимых розах Дэвида Остина?
У него были спрятаны сюрпризы во всех карманах. Я говорила с ним через день или около того, но когда я открыла The New York Times и увидела патент компании на новую функцию, я продолжала удивляться.
С его четырьмя детьми, с его женой, со всеми нами Стиву было очень весело.
Он высоко ценил счастье.
Затем Стив заболел, и мы видели, как его жизнь сжималась в меньший круг. Когда-то он любил гулять по Парижу. Он нашел небольшой магазин по ручной готовке соба в Киото. Он изящно катался на лыжах с горы. Он неуклюже пересекал на них страну. Но теперь это закончилось.
В конце концов, даже простые удовольствия, как свежий персик, больше не нравились ему.
Но что поразило меня больше всего, и что я узнала из его болезни, — сколько всего осталось в нем, когда столько много было отнято у него болезнью.
Я помню, как мой брат учился снова ходить со стулом. После пересадки печени один раз в день он вставал на ноги, которые казались слишком тонкими, чтобы удержать его. Он шел так, опираясь на стул, по коридорам больницы Мемфиса. Затем сядет на стул, отдохнет, развернется и пойдет обратно. Он считал свои шаги и каждый день делал чуточку больше.
Лорин опустилась на колени и посмотрела ему в глаза.
«Ты можешь сделать это, Стив», — она сказала. Его глаза расширились. Губы сжимались.
Он пытался. Он всегда, всегда старался. И всегда любовь была основой этих усилий. Он был очень эмоциональным человеком.
Я поняла, что во время этого ужасного периода времени Стив не только терпел эту боль, но и строил планы: окончание средней школы его сыном Ридом, поездка его дочери Эрин в Киото, запуск лодки, на которой он планировал взять всю его семью по всему миру, где он надеялся с Лорин «выйти на пенсию».
Даже с болезнью его вкус, дискриминация и суждение оставалось с ним. Он перебрал 67 медсестер, прежде чем нашел родственные души. И тогда он полностью доверял этим трем медсестрам, которые были с ним до конца. Трейси. Артуро. Эльхам.
Один раз, когда Стив заразился пневмонией, его доктор запретил все, даже лед. Стив, который вообще не любил, когда опускают его имя, признался один раз, что хотел бы специально лечиться мало.
Я сказала ему: «Стив, это специальное лечение».
Он наклонился ко мне и сказал: «Я хочу, чтобы оно было немного более специальным» .
Интубированный, когда он не мог говорить, он попросил блокнот. Он сделал набросок специальных приспособлений, которые будут удерживать iPad в больничной кровати. Он придумывал дизайн новых fluid-мониторов и рентгеновского оборудования. Он перерисовал недостаточно специальный (not-quite-special-enough) больничный блок. И каждый раз, когда его жена входила в комнату, я видела улыбку на его лице.
Никто из нас не знает, как долго мы будем здесь. В лучшие времена Стива, да даже в прошлом году, он был погружен в проекты и просил обещания у своих друзей в Apple, что они закончат эти проекты. У некоторых строителей лодок в Нидерландах есть великолепный нержавеющий стальной корпус, готовый к отделке древесиной. Его три дочери все еще остаются незамужними. И он хотел бы идти с ними к алтарю, как он проводил меня в день моей свадьбы.
Я считаю, что это не совсем верно называть смерть человека, который жил с раком в течение многих лет, неожиданной. Но смерть Стива был неожиданной для нас.
Что я поняла из смерти своего брата — характер является существенным: каким он был, было как он умер.
Во вторник утром он позвонил мне и попросил поторопиться в Пало-Альто. Его тон был ласковым, милым, любящим, но как у человека, чей багаж был уже привязан к уезжающей машине. Он сожалел, по-настоящему глубоко сожалел, что покидает нас.
Он начал прощаться, но я остановила его и сказала: «Подожди. Я иду. Еду в аэропорт. Я скоро буду.»
Когда я приехала, он и Лорин шутили вместе как партнеры, которые жили и работали вместе каждый день их жизни. Он посмотрел в глаза своим детям, как если бы он не мог хорошо разглядеть их.
К 2 часам дня его жена разбудила его, чтобы поговорить с его друзьями из Apple.
Затем спустя некоторое время стало ясно, что он больше не проснется.
Его дыхание изменилось. Оно стало тяжелым, неторопливым. Я могла чувствовать, как он считает свои шаги опять, толкая дальше, чем прежде.
Это то, что я узнала: он работал и над этим тоже. Смерть не случилась со Стивом. Он добился этого.
Он сказал мне, когда прощался, что ему было очень жаль, так жаль, что мы не состаримся вместе, как всегда планировали. Что он собирается уйти в лучшее место.
Доктор Фишер сказал шансы 50/50, что все произойдет через ночь.
Все так и произошло. Лорин, лежащая рядом с ним, вздрогнула, когда появилась слишком большая пауза в его дыхании. Она и я посмотрели друг на друга, затем он сделал глубокий вдох и начал все сначала.
Это должно было закончиться. Его дыхание указывало на трудное путешествие по некоторой крутой тропинке на высоте.
Он как будто был скалолазом.
Последние слова Стива, сказанные часами ранее, были односложными и повторяются три раза.
Прежде чем сказать их, он посмотрел на сестру Пэтти, а затем в течение длительного времени на своих детей, затем на своего жизненного партнера, Лорин.
Последние слова Стива были:
OH WOW. OH WOW. OH WOW.
